Сегодня, сестры и братья мои, мы начнем разговор о практическом применении аргументации нашей Веры. И состоит оно не только в увеличении числа наших сторонников, что уже само по себе приятно, но и в непосредственном метафизическом влиянии на предметы и явления объективной реальности (а без этого какая мы, раминь, религия?). Прежде всего, отметим тот факт, что, в отличие от божеств ряда иных религий, наш ЛММ не страдает манией величия и не является патологически подозрительным и ревнивым Богом. Более того, полагаясь на совесть нашу и разум (а они, как зафиксировано в проповеди N2, являются характерной особенностью пастафарианцев), ЛММ оставляет за нами истинную свободу выбора и передвижения, ограничиваемую лишь правом на таковую же у всех остальных и заповедями рекомендательного характера. Далее, являясь существом живым и разумным, Он склонен к творчеству и личному любопытству, как это непосредственно вытекает из определений жизни и разума. А исходя из Бесконечности Интеллекта Его (за счет непрерывного эволюционирования в течение истекшей полувечности), любопытство и жажда творчества ЛММ направлены прежде всего на познание новых и новых бесконечностей и на сотворение новых и новых сущностей сверхглобального характера (из известного вспомним пастафарианский Рай с по крайней мере одним пивным вулканом ну и, конечно же, нашу вселенную). И каким, глубокоуважаемые пастафарианцы, было бы свинством постоянное, назойливое отвлечение ЛММ от всех этих занятий на исполнение наших мелочных прихотей, исправление множественных косяков и исцеление болячек! Мы же не такие скоты, правда? Однако не будем и лукавить, определенная поддержка от собственного божества человеку верующему (а таковыми мы все здесь, несомненно, являемся) просто необходима – своя рубашка ближе к телу, и очень хотелось бы приличного состояния и того, и другого. Да, в какой-то мере утешает, что в любой миг мы можем получить совет Его через свой же разум посредством последовательного, логического осмысления реальности (ибо наш разум – тоже элемент созданного Им мира, а уже этот мир находящегося в прямом взаимодействии с Его сознанием). Только этого мало: увы, ЛММ не Дед Мороз и тем более не Высший Судия В Последней Инстанции. В житейском плане, при указанной постановке вопроса Он – не добро и не зло, не тьма и не свет. Сделал мир и свалил, и лишь иногда «созванивается по мобиле» (случай с пиратами, просветление Бобби Хендерсона). Печалька! И все же, братья и сестры, существует еще один канал использования его Благодати, который в чистом, естественном виде недоступен представителям любых иных вер, хотя все они, от христиан до сатанистов, от шаманов до буддистов нагло пользуются им, не понимая глубинной природы. И на моей памяти существуют по крайней мере несколько случаев использования этого канала человеком, который почти двадцать лет назад, еще задолго до обращения Бобби Хендерсона, вплотную подошел к осознанию сущности пастафарианства именно здесь, на Руси. Но, к сожалению, так и не сумел перешагнуть последнюю черту, отделяющую его от познания Макароннейшей Благодати. Мне остается лишь подробно изложить обстоятельства тех давних событий. И, надеюсь, сестры и братья, в свете предшествующих проповедей вы не только сами разберетесь, в чем он был прав, а в чем нет, но и найдете изложенному достойное применение. Итак, я приступаю к сути...
Притча №1.
А началась вся эта история в студенческом строительном отряде близ Ноябрьска (Тюменская область), где бригада таких же, как я в ту пору, студентов заливала бетоном полы клеток для скота. Отстойная, надо сказать, работенка. В полумраке вонючего ангара, в сырости и гнили мы по пятнадцать часов в сутки устанавливали опалубки из плесневеющих досок, размазывали меж ними где тонкий, где толстый слой полужидкой субстанции, ставили новые опалубки, снова размазывали – аккуратно, с постоянным уклоном, чтобы коровье дерьмо ласковее стекало. И все это под заунывные, монотонные завывания бетономешалки в отдалении у входа. День за днем. Неделя за неделей… Надо сказать, что ко второму месяцу трудовой эпопеи занятие это нас так сильно достало, что однажды напарник мой, Ярослав, не выдержал и заявил:
– А давай, мы бетономешалку испортим!
– Ну-ну, – отвечаю. – А с нас ее стоимость снимут.
– Нет, не снимут, – говорит. – Я ее заколдую!
– Как же, заколдуешь. Шаман фигов...
– А вот печенью чую. Могу! Не, в самом деле!
Смотрю ему в лицо, а у него глаза в точности, как на картинках, где буйных психов изображают. Ну, думаю, спорить не стоит:
– Валяй! Только стены не зацепи, а то крыша рухнет.
И вот становится мой коллега посередине коровника и говорит громко:
– Великие Серые Силы! Разъединитесь! Пусть темная составляющая, составляющая распада, уничтожения обрушится на этот механизм, а светлая, элемент созидания, упорядочения снизойдет на Питер, место, которое я сейчас представляю! – Ярик подумал немного и пояснил уже мне: – там у меня девушка к поступлению в Политех готовится.
И хотел я уже посмеяться над приколом товарища, как вдруг словно бы что-то изменилось в атмосфере. Звук! Уже давно привычный, заунывный вой бетономешалки обрел новые, дребезжащие тона. "Кр-р-р… Кр-р-р!" – сказала она. И замолкла…
Кинулись ко входу. Влад, наш коллега, до этих пор исправно делавший замесы, топтался у агрегата и вполне натурально скорбел по поводу его кончины.
– Надо же... Как же так! Я ведь ей ничего не сделал. Как всегда. Ведро цемента. Три – песка. Воды... – едва ли не проплакал он и вытер рукавом пыльный глаз.
А Ярик стоял в полной растерянности. Похоже, он и в самом деле прикалывался, и потому никак не ожидал такой вот, всамделишной реакции.
Весь день мы отдыхали – бухой вдрабадан механик пришел только к вечеру. Складно матерясь, произвел вскрытие техники, после чего вынес диагноз: шестерня полетела, а рабочий день закончен.
До полудня следующего дня занимались всякой ерундой, в основном развлекали работниц коровника историями из сказочной жизни большого мегаполиса, коим в их глазах представлялся мой низенький и тесный Питер. А после обеда оказалось, что механик вылечил бетономешалку, и она вновь поет безрадостную песню. Настроение у бригады, глотнувшей сладкий воздух безделья, резко пошло на убыль.
– Слушай, а заколдуй ее снова, – дернуло меня за язык сказать Ярославу.
– Как два пальца! – тут же согласился Ярослав. Произнес с чувством ту же мантру...
– Кр-р-р-р... – прохрипела бетономешалка. И снова затихла.
Теперь мы уже всей рабочей командой – а Ярик изложил соратникам, доставлявшим носилки с раствором, суть эксперимента – смотрели на колдуна с некоторой опаской, и наутро, когда недоумевающий механик вновь починил агрегат, неприменули уговорить его исключительно ради науки, для статистики, вновь поразить атрибут общих трудовых потуг ментальным ударом.
И он сделал это!
Хмурый механик вдумывался в причину серии поломок, склоняясь к мысли о чрезвычайной загрязненности механизма. Бригадир же, наконец, осознал, что это надолго, а рабсила простаивает, и направил нас на свинарник по соседству – там трудилась вторая бригада наших коллег.
Давно мы не появлялись у свинок. За пару месяцев бетонная основа строения изрядно вытянулась в местное болото, к слову сказать, состоявшее исключительно из коровьих и свиных испражнений, и начала обрастать стальным каркасом. А рядом со свинарником...
Рядом со свинарником неторопливо вращала помятым жерлом огромная бетономешалка! На деревянном помосте, сооруженном над этим монстром, непрерывно трудились по трое, а то и четверо наших коллег. Они передавали друг другу ведра с песком и цементом, лили воду из резинового шланга, то и дело вываливали раствор из рокочущей утробы в носилки.
– Сможешь? – спросил я у Ярослава.
– Смогу! – ответил тот.
Он, теперь уже молча, пристально воззрился на зловещую клоаку...
– Хр-р-р-р!!! – взревела та на всю тайгу.
И замолкла.
(Братья и сестры, ни слова лжи в последовательности и содержании событий!)
Дальше нам раствор подвозили исключительно на миксерах.
Но разве могли бы мы, порядочные студенты, остановиться на этом? Мистика требовала жертв!
Жертвами стали выбитые пробки после короткого замыкания на кухне, рамы, вырванные порывом ветра еще на одном из объектов, да и весь Ноябрьск в целом – буквально за неделю до нашего отъезда в городке разразилась такая буря, что теперь отдыхали все. А потом мастер и командир стройотряда попытались развести нас на деньги, но здесь Ярослав, естественно, уже не был виноват. Наши боевые товарищи, уже закаленные в «лихих 90-х», подняли нехилую бучу – поставили на уши все местное начальство, ваяли заяву в милицию… В общей суете о последовательном выполнении магических экспериментах пришлось забыть: не было уверенности не только в скором получении зарплаты, но даже в том, что мы вообще вернемся в Питер – суд, все такое. Теперь Ярослав разве что абсолютно бессистемно, хоть и всеми силами пытался расположить пространство-время в нашу пользу. И было ли то результатом его ментальных потуг, или просто повезло, но заработанное мы все же получили. И домой вернулись в срок. И с судом как-то обошлось. В общем, наверное, на этом бы все и завершилось, и не читать бы мне, кандидату физико-математических наук, вам нынешние проповеди. Если бы не совершенно банальный эпизод: уже в городе от меня ушла любимая девушка.
Но об этом, простите, чуть позже...
Раминь!
Кстати, братья и сестры, небольшое приложение к циклу проповедей в плане ответов на вопросы верующих и неверующих. Учите ответ, который надо воспроизводить, как реакцию на обвинения в союзе с ЛГБТ от несчастных, больных на всю голову людей:
Летающего Макаронного Монстра разве что забавляет столь нецелевое использование полового аппарата, которое демонстрируют гомосексуалисты и лесбиянки. И если Вера Наша через Добро, Любовь и избавление от внутреннего душевного напряжения позволит им выправить сей социально ли приобретенный, или биологический глюк, то и мы будем только рады этому. Соответственно, гнать подобного человека из пастафарианства никто не будет. Но если кто-то безумный попытается Вам навязать мнение, будто пастафарианство РЕКЛАМИРУЕТ нецелевое использование полового аппарата, знайте - этот человек суть истинный педераст верхней задницей, коей он ест. Раминь!