Концепция Общественной Безопасности

Кажется немыслимым — сообщать (как в книге Р.Рывкиной), что практически все (точнее, 76%) евреи в постсоветской России имеют высшее образование, и в то же время доказывать наличие государственного антисемитизма ограничениями на прием евреев в вузы. Когда вникаешь в подоплеку этого странного противоречия, начинает казаться, что суть обиды не в том, что в вузы не пускали евреев, а в том, что к высшему образованию допустили «чумазых» — всяких казахов и узбеков. Вот как объясняет эту суть еврейский поэт:

*

* Шли дебилы по столице

* в университет московский

* ......................................

* И глядел на их движенье

* восхищенно и печально,

* в генах Эдисон, возможно,

* мальчик Изя Шнеерсон.

*

* Что же получается: когда А.М.Макашов ставит чисто ритуальный вопрос о квотах национального представительства, это называют расизмом, хотя это именно демократическая идея «равных стартовых возможностей», попытка смягчить различия материальных возможностей детей из разных социальных групп и национальностей. А демократичным наши «поводыри» называют требование принять в МГУ мальчика Изю на том основании, что он «в генах, возможно, Эдисон».

* Представьте, в какую яму загоняет себя и своих единомышленников еврейский поэт. Ведь одно из двух: или он требует чисто политических привилегий для евреев по их анкетным данным (то есть явного национального неравенства в ущерб всем неевреям), или он просто расист, поскольку считает, что евреи генетически талантливы, а неевреи — генетически обусловленные дебилы. Тут уж прямо можно говорить о примитивном расизме и «анализе крови» — как иначе приемная комиссия МГУ может обнаружить у Изи Шнеерсона «гены Эдисона».

* Кстати, многие представители еврейской элиты часто поминают о каком-то пресловутом «анализе крови», которому якобы их постоянно пытались подвергнуть в России:

*

* Здесь – кровь мою вычислят люто,

* Там – душу мою не поймут

*

* Но ведь о крови, врожденной тяге к образованию и всяческих «генах Эдисона» говорят именно идеологи еврейства. В книге «Русская идея и евреи» с восхищением приводят слова О.Мандельштама: «Какой я к черту писатель! Пошли вон, дураки!.. Я настаиваю на том, что писательство в том виде, как оно сложилось в Европе и в особенности в России, несовместимо с почетным званием иудея, которым я горжусь. Моя кровь, отягощенная наследством овцеводов, патриархов и царей, бунтует против вороватой цыганщины писательского племени». В своем преклонении перед такой породистой кровью автор статьи А.Ахутин выходит за рамки разумного: «Наученный свободе Богом и словом, О.Мандельштам относил к литературе только произведения неразрешенные, как бы заранее предназначенные в самиздат». Ничего себе, невиданный идейный букет – помесь расизма с анархизмом.

* Что же касается высшего образования, то ингушам и татарам полезно было бы вспомнить, когда Аушев с Шаймиевым фыркают на А.М.Макашова из-за идеи «национальных квот», что в советское время эти квоты вводились не ради русских — доля студентов среди русских с 1927 по 1965 г. нисколько не менялась (она оставалась около 1,1%). Снижение доли студентов среди евреев с 7,5 до 2,18% целиком пошло на то, чтобы облегчить доступ в вузы молодым людям тюркских и кавказских народов (данные взяты из книги Р.Рывкиной). Так, среди казахов доля студентов выросла с 0,07% до 1,06%. Может быть, и они считают, что настала пора плевать в колодцы?

* Образ окружающих еврея людей как дебилов, похоже, кое-кому греет душу. Через еврейские стихи о России проходит, повторяясь иногда почти дословно, одна больная мысль — о серости и глупости советской жизни. Сильнее и злее всего, даже со злорадством, она выражена у Бродского, но это довольно общая мысль. Просто у других, в отличие от Бродского, она окрашена жалостью и ностальгией:

*

* Поделом мне, собаке безродной,

* Прилепившейся жадно во мгле

* К этой горестной, глупой, голодной,

* Разъединственной этой земле.

*

* Или:

*

* ...Чтоб смогла отлюбить

* Окаянный, бездарный, родной

* Этот северный край,

* Эту серую горькую землю.

*

* Это горе трогает, даже не знаешь, чем помочь, «чтоб смогла отлюбить». Насчет бездарности, конечно, поэты загнули. Есть же у нас творческие гиганты — Марк Захаров, Хазанов, Евтушенко.

* Но если отставить шутки, то за этими злы ми, в слезах, обвинениями России в бездарности слышится предчувствие катастрофы. И тут можно понять, какой великий план был «запорот» именно в советской России — план, на который надеялись в России начала века. Эта ка тастрофа — бесплодность сионизма, оторвав шегося от России. Так неудачник-интеллектуал, выросший из маленького вундеркинда, глядит на свои похвальные грамоты и ненавидит родителей, которые передали ему «бездарные» гены. Мальчик подавал надежды и казался будущим гением только под крылышком родите лей.

* Вот и плачут поэты: ведь в серой «стране негодяев» расцветали и Пастернак, и Зельдович, блестящие математики и шахматисты. Жить им в России было плохо, неудобно: «там, наливая чай, ломают зуб о пряник...». И в какой-то момент евреи поверили, что и Зельдович, и Ботвинник возникли вопреки России, несмотря на ее жесткий пряник и трехгранный штык. И стали лидеры еврейства собирать на Сион будущих зельдовичей не по-хорошему, а отрезая пуповину:

*

* Что за высоты

* открылись с Сиона еврею!

* Вычистил душу,

* как будто загаженный Храм.

* Но что-то было не так. Было предчувствие: «а под утро приснится страна где росли мы как пила на суку». Пилили сук, но вроде бы простое и хитрое решение Исхода с самого начала беспокоило какой-то червоточиной:

*

* Новые затеявши затеи

* и со страха нервно балагуря,